Будда Шакьямуни 563-483 до н. э.

Легенда о Гаутаме Сиддхартхе, ставшем впоследствии Буддой (Пробужденным), традиционна для индуистских народов. Принц покидает дворец ради поисков истины; изведав разные пути, он находит единственно-верный. В случае с Буддой – это так называемый серединный путь, к которому принц Гаутама пришел, познав сначала жизнь, полную удовольствий и достатка, а затем предавшись строгой аскезе. Ни то, ни другое не принесло ему счастья. И тогда Будда понял, что продвигаться к цели следует, избегая крайностей. Достигнув просветления после длительной медитации, Будда изрек Четыре благородные истины: жизнь – страдание; страдание имеет причину; страдание можно прекратить; существует путь к избавлению от страданий.

Если чуть развернуть основополагающие постулаты буддизма, получится следующее: страдания составляют суть земного существования, это энергия, вращающая круг Сансары; причиной страданий служат заблуждения, ведущие к искаженному представлению о жизненных феноменах; страдания можно прекратить, познав истинную природу вещей; путь к непосредственному восприятию реальности лежит через контроль над умом и чувствами, через развитие мудрости и любви ко всем живым существам.

Дальнейшее углубление в вопрос не входит в наши планы – учение Будды изложено достаточно подробно более компетентными исследователями. Нам хотелось бы заострить внимание лишь на одном аспекте буддизма, – на его прагматизме, берущем начало, как нам представляется, в способе мышления Будды, проливающем дополнительный свет на его учение.

Архитектоника и смысл постулата о четырех истинах вполне сопоставимы с построением и общим посылом знаменитой максимы Огюста Конта: «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы мочь». Если намеренно «забыть», что основатель позитивизма и предтеча прагматизма жил в XIX веке, можно представить, что Будда руководствовался алгоритмом Конта, когда формулировал свои истины. Первые две отвечают началу сентенции: «знать, чтобы предвидеть», третья и четвертая соотносятся с концовкой – «предвидеть, чтобы мочь». В пользу того, что высказывание Конта могло предшествовать изречению Будды, говорит и расстановка акцентов в благородных истинах, будто бы заимствованная из современной, подчеркнуто-прагматичной, журналистики.

Постулат о четырех истинах строится по принципу лида – начала газетной статьи, где в строгой последовательности должны содержаться ответы на конкретные вопросы: 1. что (событие, объект новости)? 2. кто (виновник события)? 3. где, когда (место и время)? 4. зачем? (или: что из этого следует)? Жизнь – страдание (ответ на вопрос: что?); страдания имеют причину (указание на виновника «события»); страдания можно прекратить (локализация – проблему можно решить здесь, в этой жизни); существует путь к избавлению от страданий (практический вывод из вышесказанного).

«Практические соображения» – общая основа прагматизма и буддизма. «Не принимайте на веру то, что я говорю, – завещал Шакьямуни. – Просто постарайтесь вникнуть в мои слова, чтобы увидеть, действительно ли то, что я говорю, имеет смысл. Если в моих словах смысла нет, отбросьте их! Если смысл есть, возьмите сказанное на вооружение!». Если какой-либо постулат буддизма не выдержит критики, от него следует тотчас отказаться, добавляет в наши дни Далай-лама XIV, духовный лидер буддистов, почитаемый ими как земное воплощение Будды.

Надо сказать, в своем прагматизме буддизм идет дальше науки. Последняя во всем доверяется интеллекту и в угоду логике цепляется за некоторые догмы, порой пренебрегая даже опытными данными. В свою очередь буддизм оценивает утилитарность того или иного метода исключительно с точки зрения практического результата. Если, скажем, медитация позволяет приблизиться к цели – достижению ума Будды – не важно, насколько доказуема реальность плода усилий; главное – приносит ли пользу эта практика конкретной личности здесь и сейчас.

Буддизм – это в первую очередь ежедневная работа, которая лишь со стороны кажется таинственной. Истинные последователи Шакьямуни – не мистики и зачастую – даже не теоретики. Выдающийся аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес однажды спросил у своего приятеля, дзен-буддиста, относится ли он к легенде о принце Сиддхартхе Гаутаме как к реальной истории, на что тот ответил, что ему, в общем-то, все равно, существовал ли Будда в реальности, главное, что есть учение, которое помогает ему в жизни.

< Prev		Next >