СЧАСТЬЕ КАК СОУЧАСТИЕ

Автор: Бадма Бюрчиев

Слово счастье перешло в ранг «высоких понятий» совсем недавно. Ещё в XIX веке оно прочно ассоциировалось с удачей и везением (см. словарь Даля). По мнению этимолога Бернекера первоначально счастье означало «доля, совместное участие». Некоторые исследователи полагают, что на пьедестал его возвели большевики, выделив тем самым в ряду близких понятий, связанных с частными переживаниями (удовольствие, наслаждение) и религиозным мироощущением (блаженство). Таким образом, счастье заняло место выше «радостей земных», но ниже «неземного блаженства».

Другими словами, счастье заставляет к себе тянуться, однако не требует экстрасенсорных способностей, необходимых для переживания мистического экстаза. Счастье – это то, чего нам недостаёт. В некотором роде это недостаток, лишающий нас покоя: «Счастье – побудительный мотив любых поступков любого человека, даже того, кто собирается повеситься» (Блез Паскаль). Недостаток не в смысле «порок», а как «изъян» в его подспудном значении «нечто изъятое» – отсутствие чего-то, к чему мы причастны.

Так из-за чего же мы лишены покоя, чего нам так недостаёт?
 
Выдающийся испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в цикле лекций «Что такое философия?» одно из своих резюме формулирует следующим образом: «Каждый из нас наполовину то, что он есть, а наполовину – окружение, в котором он живёт. Когда последнее совпадает со свойствами нашего характера, благоприятствует им, то наша личность реализуется полностью; одобрение её внешних проявлений побуждает её к развитию внутренних сил. Враждебное окружение, поскольку оно и внутри нас, толкает нас на сопротивление и ведёт к постоянному разладу, угнетает, препятствует развитию и полному расцвету нашей личности». «Человек состоит из того, что у него есть и того, чего ему не хватает», – подытоживает философ. Этот силлогизм прекрасно дополняет высказывание Августина Блаженного: «Человеческое сердце не находит себе покоя, пока оно не осуществит смысл и цель своей жизни». Если завершить цепь рассуждений приведённой выше цитатой Паскаля, можно добавить, что в свою очередь смыслом и целью жизни является счастье.

Однако вернёмся к Ортеге. Подвергнув критике и античные представления о мире, как о чем-то внешнем по отношению к Я, и убеждённость новейшей философии в том, что мир заключён в Я, Ортега поставил между Я и миром предлог «с», указывающий, как известно, на совместность, присоединение: «В итоге, господа, в суровых и ожесточённых поисках исходных данных Универсума, несомненно в Универсуме имеющихся, я обнаружил первичное и фундаментальное явление, которое основывается и утверждается на самом себе. Это явление – совместное существование Я, или субъективности, и его мира. Одного без другого не существует. Я не могу осознать себя иначе, чем осознавая объекты, окружение. Я не мыслю, если не мыслю о вещах, – стало быть, обнаруживая себя, я всегда обнаруживаю рядом с собой некий мир. Я, являясь субъективностью и мышлением, оказываюсь частью двойственного явления, другую часть которого составляет мир. Стало быть, радикальным и подлинным данным является не моё существование, не то, что я существую, а моё сосуществование с миром».

Для нас появление предлога «с»между человеком и миром чрезвычайно важный факт. Ведь этимологически счастье указывает на причастность: со-частье. Следовательно, полнота бытия определяется степенью совпадения Я с миром, гармоничностью их сосуществования. Я не господствую над миром, значит, моё счастье не в способности его подчинить, но и мир не господствует надо мной, следовательно, моё счастье не в умении под него подстроиться. Моё счастье возможно, когда я налажу отношения с миром. То есть путь к счастью лежит через совместимость Я с миром, через умение достичь понимания.
Тут будет уместно как можно полнее раскрыть значение термина «понимание». Вот что сообщает статья из словаря по общей психологии(сост. Л.А. Карпенко, Л.А. Радзиховский):  Понимание —
1) способность постичь смысл и значение чего-либо и достигнутый благодаря этому результат;
2) вызванное внешними или внутренними воздействиями специфическое состояние сознания, фиксируемое субъектом как уверенность в адекватности воссозданных представлений и содержания воздействий. Без П. как особого состояния субъекта невозможны продолжение общения, координация действий и какие-либо другие осмысленные действия и воздействия. П. не следует отождествлять со знанием (т.е. способностью человека усвоить и воспроизвести сумму сведений, в правильности которых он не сомневается), поскольку возможно знание без П. и П. без знания ("непосредственное усмотрение"). Для П. характерно ощущение ясной внутренней связанности, организованности рассматриваемых явлений. Это может быть логическая упорядоченность, ясное "видение" причинно-следственных связей, когда ранее механически перечисляемые факты объединяются в единую логическую систему. Возможно ясное ощущение субъектом связанности и осмысленности явлений и без усмотрения их логического каркаса. Возможно, наконец, П. на основе сопереживания, идентификации (П. эмоций другого человека; нерасчленимое "П. человека"; П. этических и эстетических явлений и т. д.). Результат П. — смысл — субъективно уникален для субъекта, но непроизволен, ибо П. определяется в конечном счёте социокультурными условиями, независимыми от индивида.

Добавим к этому синонимический ряд слова: познавание, познание, сознание, постигание, постижение, воспринятие, восприятие, проникновение, усвоение, уразумение, уяснение – и мы получим достаточно подробное представление о путях и способах налаживания отношений с миром.

Однако это ещё не все. «Понимание» в переводе на латинский – «conscientia». В свою очередь, на русский язык это слово переводится также как «сознание» и «совесть». Помимо латинского родственника эти слова объединяют синонимы «знать» и «ведать». Кроме того, ныне автономные понятия обнаруживают общий корень в речевой практике. Словосочетание «сознательный человек» практически идентично выражению «совестливый человек». А сознательность и совестливость в русском языке объединены в понятие «ответственность» (отметим, что ответственность – это больше, чем обязательность: в отличие от обязательности, предполагающей исполнение обещаний любой ценой, ответственность подразумевает принципиальную – сознательную – невозможность поступить не по совести).

Таким образом, полнота бытия предполагает сосуществование с миром через понимание (во всем многообразии этого слова) и осознание индивидом своей ответственности. Развитие этих качеств происходит посредством работы сознания и совести. Их совместная деятельность, в свою очередь, открывает нам новую грань «conscientia».

Индикатором активности сознания и совести и одновременно ещё одним связующим звеном этих понятий выступает сомнение: сомнение в своих знаниях является непременным условием развития сознания, сомнение в правильности поступков – верный признак наличия совести. Сомнение – обязательное условие развития личности. Только так – сомневаясь – человек выходит на новый уровень понимания мира и тем самым достигает большего совпадения с ним. Структура слов также указывает на внутреннюю связь сомнения с сознанием и совестью: (со)мнение – (со)знание – (со)весть.

Многозначность «conscientia» в русском языке можно изобразить в виде треугольника, в основе которого лежит сомнение, а боковые стороны составляют сознание и совесть. При этом наша геометрическая фигура имеет продолжение. Минуя точку пересечения – вершину треугольника – сознание переходит в линию понимания, а совесть превращается в ответственность. Если из чистого стремления к симметрии закончить рисунок, соединив «понимание» и «ответственность», верхней планкой, на наш взгляд, окажется не что иное как «участие».

Согласно словарю, участие это: 1) сотрудничество, деятельность по совместному выполнению какого-нибудь общего дела; 2) обладание долей, паем в чем-нибудь, в каком-нибудь предприятии, деле; 3) сочувствие, сердечное отношение. А вот синонимы: интерес, забота, беспокойство, сочувствие; причастность, отношение, касательство, соучастие; соболезнование, отзывчивость, сострадание, фигурирование, сопричастность, помощь, деятельность, внимание, покровительство, чуткость, содействие, внимательность, жалость, прикосновенность, членство, сопричастие…

Таким образом, «conscientia» в нашем толковании можно представить как некую созидательную энергию сомнения, которая посредством сознания и совести преобразовывается в понимание и ответственность и, в конце концов, трансформируется в участие. Словом ли, делом ли – участие всегда поступок. Это выход в свет «conscientia» субъекта, его внутреннего беспокойства. Выражение беспокойства по отношению к объекту есть забота о нем. Следовательно, участие Я в со-бытии с миром суть проявление заботы о мире и одновременно объективация озабоченности индивида, его рефлексии.

Если исходить из нашей схемы, бессовестные, безответственные и неосознанные поступки не способствуют обретению целостности. Партнёрского консенсуса с миром можно достичь через деятельность, исходящую из «conscientia». Точно так же безучастность не позволяет ощутить полноту бытия. Не получающая объективации рефлексия в конечном итоге приводит к душевным терзаниям, которые в свою очередь ведут к отчаянию (антонимическому состоянию по отношению к счастью) и порой вызывают сбои в работе сознания и совести, проще говоря, нарушения психики.

Возвращаясь к конфигурации «conscientia», напоследок обратим внимание на неразрывную связь и взаимозависимость всех отрезков фигуры. Для этого превратим её углы в округлости. Полученная восьмёрка – это одновременно и символ «восьмеричного пути» (разумеется, в небуддийском понимании), и знак преображения индивидуума в момент, когда его Я по-партнёрски деятельно и по-дружески заботливо сосуществует с миром – с заинтересованным вниманием, осознанно и ответственно, с сердечной отзывчивостью и в согласии с совестью. Словом, наша восьмёрка – это отображение наполненной смыслом и эмоциями жизни. Существование индивида превращается в жизнь, когда он проявляет участие к окружающему миру.

Осмысленное присутствие индивида в мире, его стремление понять причинно-следственную связь жизненных процессов и живое участие в происходящих событиях позволяют ему непрерывно ощущать свою жизнь и тем самым достигать полноты бытия. Соучастие с миром в со-бытие, этакая творящаяся в пространстве-времени с-миренность (не имеющая ничего общего с покорностью судьбе) в любом остановленном мгновении суть обретённая цельность: с-частье. Вопреки этимологии, позволим себе заявление, что человек есть соотношение того, что скрывает его чело, с веком, в котором он живёт. В этом смысле выведенное нами счастье не что иное как таинство причастия чело/века, приобщение к сущему, проявление в логосе «Я есмь сущий».

Однако остановить мгновение и воочию узреть это таинство нам не дано. Русский язык допускает лишь ощущение счастья – мы не можем его чувствовать или испытывать. Нельзя стать счастливым – счастливым можно быть. Следовательно, счастье не в обретении (не в будущем), а в становлении (в настоящем). Выходит, искомое нами непреходящее счастье – это непрерывное становление. Становление недремлющего Я, присутствующего в каждом миге своего бытия как «Я есмь сущий». Непрестанно быть в бытии, в своей действительности, – вот верный способ, выражаясь словами Ортеги, «совпасть с миром».

Быть – значит открываться для мира и открывать для себя мир («Истинно говорю вам, если не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное» Мф. 18:3), каждый день напоминать себе: «Я знаю, что ничего не знаю», и в любой ситуации руководствоваться заветом Козьмы Пруткова: «Зри в корень!». Становление – это «вечное возвращение» к истинному Я от Я субъективного, то и дело норовящего стать кем-то другим: утвердиться в составленном о себе представлении. «Все мёртвое – твёрдое, все живое – мягкое», – гласит восточная мудрость. Быть – значит жить. Быть счастливым – значит жить по-настоящему и в настоящем: «Хочешь быть счастливым, будь им!». Только «будь им» должно звучать здесь не буднично, а как ворвавшийся в сон дребезжащий звонок будильника.

< Предыдущая		Следующая >